Федералист - Страница 116

116

Первый – пример штата Виргиния, заявившего, как известно, в своей конституции, что три главные ветви власти не должны переплетаться. Авторитетным свидетелем же выступит мистер Джефферсон, который, помимо прочих своих преимуществ в оценке деятельности правительства, сам был его главой. Чтобы полностью передать те мысли, которые внушил ему опыт о занимающем нас предмете, придется привести весьма длинный отрывок из его в высшей степени примечательного эссе “Заметки о штате Виргиния”*.

“Все ветви власти – законодательная, исполнительная и судебная – сходятся в законодательном органе. Средоточие их в одних и тех же руках как раз и определяет деспотическое правление. Ничуть не будет легче, если вся эта власть находится в руках многих, а не одного, 173 деспота, несомненно, будут угнетать так же, как и один. Пусть те, кто сомневается в этом, обратят свой взгляд на Венецианскую республику. Что из того, что они нами же выбраны? Выборный деспотизм – вовсе не та форма правления, за которую мы боролись. Мы боролись за такую форму правления, которая не только основывается на принципах свободы, но при которой правящая власть так разделена и уравновешена между несколькими ветвями власти, чтобы ни одна из них не могла бы выйти за пределы законных своих полномочий, не встретив действенного сдерживания и сопротивления со стороны остальных. По этой причине конвент, принявший постановление о статусе правительства, положил в его основу принцип четкого разделения законодательной, исполнительной и судебной власти, с тем чтобы ни один человек не являлся носителем более чем одной из них одновременно. Однако между [c.334] этими тремя ветвями власти не устанавливалось никакого барьера. Лица, облеченные судебной и исполнительной властью, в получении своей должности, а некоторые и в сохранении оной оставались зависимыми от законодательного корпуса. Поэтому, если законодательная власть присвоит себе еще исполнительную и судебную, вряд ли это встретит противодействие, а если и встретит, оно, скорее всего, ни к чему не приведет, поскольку в этом случае законодатели облекут свою узурпацию в форму акта, принятого законодательным собранием и обязательного для других ветвей власти. Именно таким образом они уже во многих случаях принимали решения по вопросам, которые полагалось оставить для судебного разбирательства, а отдавать приказания исполнительной власти во время сессий стало делом привычным и знакомым”.

Второй штат, который я беру в качестве примера, – Пенсильвания, а авторитетный свидетель – совет цензоров, собиравшийся в 1783 и 1784 годах. [Конституция Пенсильвании (1776) предусматривала создание такого совета, состоявшего из двух представителей от каждого округа и собирающегося каждые семь лет. Он собирался зимой 1783–1784 гг. и летом 1784 г. – Ред.] В обязанности этого совета, как значится в конституции штата, входит “проверять, чтобы статьи конституции ни в одной части своей не нарушались, а законодательная и судебная власть выполняли свои обязанности печься о благе народа и не брали на себя, не передавали другим и не осуществляли никаких прав и полномочий помимо предоставленных им конституцией”. Выполняя сие поручение, совет необходимо провел сравнение между полномочиями, записанными в конституции и осуществляемыми законодательной и исполнительной властью, и если обратиться к перечисленным советом фактам, каковые большинство членов обеих палат подтвердило и сочло правильными, совершенно очевидно, что конституция в ряде весьма важных пунктов вопиюще нарушалась законодателями.

Множество законов, явно идущих вразрез с конституцией, были приняты без всякой видимой необходимости, при том что по существующему правилу все билли, затрагивающие жизнь общества, следовало предварительно [c.335] печатать и передавать на публичное обсуждение – предосторожность, опиравшаяся на конституцию и принятая с тем, чтобы помешать законодательному собранию принимать неправомерные акты.

Был нарушен также закон о суде присяжных и присвоены полномочия, не предусмотренные конституцией.

Были узурпированы полномочия, возложенные на исполнительную власть.

Жалованье судьям, сумма которого, по конституции, была раз и навсегда установлена, неоднократно менялось, а дела, подлежащие рассмотрению судебными властями, передавались в ведение и на решение властям законодательным.

Читателям, желающим ознакомиться с подробностями перечисленных казусов по указанным разрядам, достаточно полистать протоколы заседаний совета – все они опубликованы. Часть этих дел и случаев можно отнести на счет особых обстоятельств, вызванных войной. Однако большую их долю следует, пожалуй, считать плодами дурно ведомого правления.

Очевидно также, что и исполнительная власть отнюдь не безвинна в непрестанных нарушениях конституции. Тут, однако, следует сделать три оговорки. Во-первых. В немалом числе случаев нарушения были продиктованы необходимостью, вызванною войной, либо предложены конгрессом или же главнокомандующим. Во-вторых. В большинстве других случаев они соответствовали либо прямо выраженным, либо достаточно известным чувствам законодательного собрания. В-третьих, Исполнительный орган Пенсильвании отличается по количеству членов, занятых в этом ведомстве в других штатах. [По конституции Пенсильвании 1776 г., предусматривается исполнительный орган в виде верховного исполнительного совета, состоящего из одного представителя от Филадельфии и по одному от каждого округа. – Ред.] В этом отношении он скорее сходен с законодательной ассамблеей, а не с исполнительным советом. А поскольку сдерживающее начало – личная ответственность – у его членов отсутствовало, а взаимный пример и совместное влияние придавали уверенность, неправомочные меры принимались, разумеется, [c.336] куда охотнее, нежели там, где исполнительная власть вложена в одну или несколько пар рук.

116