Федералист - Страница 148

148

Изредка случается, что при заключении договоров любого рода требуются абсолютная секретность и оперативность. Бывают случаи, когда получить весьма важную информацию можно лишь при условии, что лица, владеющие ею, не будут бояться разоблачения. Боязнь разоблачения может остановить людей, движимых как корыстными, так и благородными побуждениями. Среди тех и других найдется, несомненно, много таких, кто поверил бы в сдержанность президента, но не доверился бы сенату, тем более многочисленному законодательному собранию. Поэтому конвент поступил разумно, постановив, что, хотя президент и должен при заключении договоров действовать по совету и с согласия сената, все же решать вопрос о получении информации он может, исходя из соображений благоразумия.

Все обращавшие взоры на дела человеческие должны были заметить, что в них бывают приливы и отливы. По длительности, силе и направлению приливы очень неодинаковы. Они редко повторяются с той же силой. Различать приливы в государственных делах и использовать их – задача осуществляющих управление. Люди, имеющие в этом отношении большой опыт, знают, что порой бывает дорог каждый день, да что там день, каждый час! Проигранная битва, смерть государя, отставка министра, иные обстоятельства, меняющие ход дел, могут повернуть самое благоприятное течение событий в сторону, противоположную желаемой. На поле боя и в кабинете министра бывают моменты, которые ни в коем случае нельзя упустить, и люди, играющие [c.426] важную роль на полях сражений и в кабинетах власти, должны иметь возможность ими воспользоваться. До сих пор мы часто проигрывали, и притом серьезно, от того, что не обеспечивались конфиденциальность и оперативность. Конституция была бы несовершенной, если бы в ней не было уделено этому внимания. Вопросы, которые в переговорах обычно требуют наибольшей конфиденциальности и максимальной оперативности, касаются подготовительных и вспомогательных мер, важных с точки зрения национальных интересов лишь в том отношении, что они облегчают достижение цели переговоров. Президент может без труда обеспечить эти условия. А если возникнет ситуация, когда потребуются совет и согласие сената, он сможет в любое время созвать его. Итак, мы видим, что конституция предусматривает при обсуждении договоров использование всех преимуществ таланта, информированности, честности, спокойного рассмотрения, с одной стороны, и конфиденциальности и оперативности, с другой.

Но этот проект, как и многие другие, когда-либо появлявшиеся на свет, вызвал многочисленные возражения.

Некоторым он не нравится не потому, что в нем есть недостатки или ошибки, но потому, что договоры после подписания должны иметь силу законов и поэтому заключать их должны люди, наделенные законодательной властью. Эти господа, видимо, забыли о том, что решения судов и указы президента в соответствии с конституцией имеют одинаковую силу и обязательны для всех, кого они касаются, – как и законы, принятые законодательной властью. Все конституционные акты, принятые исполнительной и судебной властями, имеют столько же законной силы и столь же обязательны для исполнения, как если бы исходили из высшего законодательного органа, поэтому, как бы ни называлась власть, заключающая договоры, и сколь бы обязательными они ни были после заключения, ясно одно: народ может с полным основанием предоставить это право органу, не являющемуся законодательным, исполнительным или судебным. Из этого не следует, что, предоставив законодательной власти право разработки законов, народ должен также наделить ее и правом издавать все другие [c.427] законы верховной власти, которые коснутся всех граждан и будут для них обязательны.

Иные, хотя и согласны с тем, что договоры должны заключаться так, как было предложено, не приемлют мысль о том, что они должны быть высшими законами страны. Они настаивают на том, чтобы договоры, как и законодательные установления, можно было при желании изменить. Мысль эта представляется новой и необычной для Америки, однако новые заблуждения часто принимают за новые истины. Этим господам стоило бы задуматься над тем, что договор – лишь иное название сделки, и нет такой страны, которая стала бы заключать с нами какой-либо договор, обязательный исключительно для нее, а нас обязывающий лишь постольку, поскольку мы сочтем это для себя удобным. Те, кто издают законы, несомненно, могут и вносить в них поправки и отменять их. Бесспорно и то, что договаривающиеся стороны могут изменять или вообще отменять соглашения. Но давайте не забывать, что их заключает не одна из участвующих сторон, а обе, следовательно, если для заключения их с самого начала требовалось согласие обеих, то так должно быть и впоследствии – при внесении в них изменений или отмене. Предложенная конституция поэтому никоим образом не расширила сферу действия договоров. Они так же обязательны и теперь, когда на них не распространяется действие законодательных актов, и в будущем, в любое время и при любой форме правления.

Как бы ни был полезен дух соперничества между республиками, все же зависть в политике искажает восприятие, подобно желтухе, когда из-за слишком большого содержания желчи в организме человек видит искаженную картину мира и склонен обманываться его внешними проявлениями. Это соперничество, возможно, является причиной страхов и опасений относительно того, что президент и сенат могут заключать договоры, не учитывая в равной мере интересов всех штатов. Так думают одни. Другие боятся, что две трети сената будут подавлять оставшуюся треть. Их интересует, закреплена ли должным образом ответственность этих политиков за свои действия, понесут ли они наказание, если их уличат в коррупции, а также как аннулировать невыгодные договоры в случае, если они таковые заключат. [c.428]

148