Федералист - Страница 170

170

Правильность предоставления права помилования президенту, если я не ошибаюсь, оспаривалась только по делам о государственной измене. Выдвигалось требование, чтобы это зависело от согласия одной или обеих палат законодательного органа. Я не стану отрицать, что в этом случае существуют серьезные доводы в пользу требования согласия этого органа или его части. Коль скоро государственная измена является преступлением, непосредственно затрагивающим существование общества, после установления по закону вины преступника представляется правильным передать на усмотрение законодательного собрания применение помилования в отношении его. Этому нужно отдать предпочтение, ибо нельзя полностью исключить предположение о потворстве президента. Но есть и серьезнейшие возражения против этого плана. Нет никаких сомнений в том, что осмотрительный и здравомыслящий человек в деликатных обстоятельствах лучше подходит для сбалансирования мотивов в пользу освобождения от наказания, чем многочисленное собрание. Заслуживает особого внимания и то, что государственная измена будет часто связана с подстрекательством к мятежу, которое затронет значительную часть сообщества, как это недавно произошло в [c.484] Массачусетсе (Гамильтон имеет в виду восстание Шейса. См. статью 6. – Ред.). В каждом из таких случаев мы можем ожидать, что представители народа заражены такими же настроениями, которые вызвали к жизни правонарушение. А когда стороны примерно равны, тайные симпатии друзей и фаворитов осужденного лица, использующих доброту и слабость других, могут обеспечить безнаказанность, в то время как нужен террор в назидание другим. С другой стороны, если подстрекательство порождено причинами, вызывавшими недовольство правящей партии, ее сторонники часто оказываются упрямыми и неумолимыми, в то время как политические соображения требуют проявить терпимость и милосердие. Главный аргумент – сосредоточить право помилования в этом случае в руках президента – сводится к следующему: во время мятежа или восстания часто возникают критические моменты, когда своевременное предложение прощения мятежникам или восставшим может восстановить в сообществе спокойствие. Если позволить этому предложению пройти незамеченным, его никогда не окажется возможным повторить. Медленный процесс созыва законодательного собрания или одной из его палат с целью получить санкцию на соответствующие меры часто окажется причиной, по которой будет упущен прекрасный случай. Потеря недели, дня или часа иногда может быть фатальной. Если же, заметим, на случай чрезвычайных обстоятельств президенту иногда будет дароваться дискреционная власть, тогда, во-первых, сомнительно, чтобы по ограниченной конституции эта власть могла быть делегирована законом, во-вторых, бестактно заранее предпринимать любые меры, открывающие перспективу безнаказанности. Принятие описанной процедуры, выходящей за рамки обычного хода вещей, вероятнее, истолкуют как робость или слабость, что поощрит к преступлениям.

Публий [c.485]

Федералист № 75 [74]

Александр Гамильтон

Федералист: Политические эссе А. Гамильтона, Дж. Мэдисона и Дж. Джея. –

М.: Издательская группа “Прогресс” – “Литера”, 1994. – С. 486–491.

Марта 21, 1788 г.

К народу штата Нью-Йорк

Президент должен иметь право “с совета и согласия Сената заключать международные договоры при условии их одобрения двумя третями присутствующих сенаторов...”. Хотя против этого положения выступали с нападками с различных точек зрения и немалой яростью, я, не колеблясь, твердо заявляю: оно из числа наиболее проработанных и самых бесспорных частей плана. Одно возражение сводится к банальному утверждению о перемешивании властей; некоторые утверждают, что только президент должен иметь право заключать договоры, а другие настаивают: это право должно принадлежать лишь сенату. Еще один источник возражений – указание на малое количество людей, готовящих договор. Часть возражающих придерживается мнения, что в этом деле должна принимать участие палата представителей, а другая, по-видимому, полагает, что не нужно ничего больше, кроме замены формулировки: указать две трети от всех членов сената вместо две трети присутствующих сенаторов. Поскольку я льщу себя надеждой, что суждения в предшествующей статье по поводу этой части плана, должно быть, достаточно, чтобы выставить его в благоприятном свете (вопрос рассмотрен Джоном Джеем в статье 64. – Ред.) для проницательного взгляда, ограничусь теперь несколькими дополнительными замечаниями с учетом в основном указанных возражений.

Что касается перемешивания властей, я сошлюсь на уже сделанные в других местах разъяснения касательно подлинного смысла правила (см. статьи 47 и 48. – Ред.), на которое опираются эти возражения, и приму как должное, как вывод из [c.486] него: союз президента с сенатом в вопросе договоров никоим образом не нарушает этого правила. Отважусь добавить, что конкретный характер полномочий заключать договоры указывает на особую привлекательность этого союза. Хотя несколько государствоведов относят такие полномочия к правам исполнительной власти, очевидно, что это произвольная классификация, ибо при внимательном исследовании их применения обнаруживается: они носят скорее законодательный, чем исполнительный характер, хотя, по-видимому, строго не подпадают под определение любой из этих властей. Суть законодательной власти – издание законов, или, другими словами, предписание правил для регулирования дел в обществе. А выполнение законов и использование общей мощи либо для этой цели, либо для целей совместной обороны, по-видимому, исчерпывают все функции исполнительной власти. Полномочия заключать договоры, очевидно, не принадлежат ни одной, ни другой власти. Они не касаются ни выполнения существующих законов, ни принятия новых и еще меньше использования общей мощи. Их цели – соглашения с иностранными государствами, имеющие силу закона, но проистекающие от обязательств, основанных на доверии. Это не правила, предписываемые сувереном подданным, а соглашения суверена с сувереном. Рассматриваемая нами власть, следовательно, существует отдельно и не подпадает ни под законодательную, ни под исполнительную. Уже подробно рассмотренные в другом месте качества, необходимые для ведения внешних сношений (см. статьи 53 и 64. – Ред.), указывают, что президент лучше всего подходит для этих сделок, в то время как громадное значение доверия и действия договоров в качестве законов сильнейшим образом указывает на необходимость участия всего или части законодательного органа при их заключении.

170