Федералист - Страница 87

Так ли уж неразумно предположить, что просчеты, наличествующие в предложенном конвентом проекте, явились следствием предшествовавшего опыта, а не недостатка тщательности и усердия, а потому выйдут наружу, только когда испытание жизнью их выявит? В пользу подобного предположения говорят не только многие соображения общего характера, но в особенности Статьи конфедерации. Примечательно, что среди многочисленных возражений и дополнений, представленных рядом штатов, когда статьи эти были переданы для ратификации, ни один из них не указал на главный и коренной их недостаток, который выявился лишь при проверке жизнью. И если исключить замечания от Нью-Джерси, вызванные скорее местными амбициями, нежели удивительной прозорливостью1, напрашивается вопрос, нашлось ли хоть одно предложение, настолько существенное, чтобы оправдать пересмотр всей системы. Тем не менее вполне разумно предположить, что [c.246] при всей их незначительности, к этим замечаниям с упорством, достойным лучшего применения, присоединились бы и некоторые другие штаты, если бы страсть к собственному мнению и мнимым интересам не была удушена более сильным чувством самосохранения. Правда, один штат, помнится, несколько лет ни за что не соглашался действовать заодно с остальными, хотя все это время враг находился у наших ворот или, вернее, в собственном нашем доме2. Когда же в конце концов была проявлена гибкость, то причиной тому был лишь страх услышать обвинение, что это упрямство длит народные бедствия и угрожает пагубно отразиться на исходе борьбы. Любой непредвзятый читатель сам сделает тут должные выводы.

Когда больной видит, что ему день ото дня становится хуже и нельзя, не подвергая жизнь опасности, медлить с лечением, он, трезво оценив свое состояние и известных ему врачей, выберет и позовет тех из них, кого считает наиболее способными принести ему облегчение и наиболее заслуживающими доверия. Целители прибывают, тщательно исследуют недуг и держат совет. Они приходят к единодушному мнению, что болезнь крайне запущена, но при надлежащем и своевременном лечении вовсе не безнадежна и в конечном итоге организм страждущего должен с ней справиться. Они тут же прописывают лекарство, которое, по их также единодушному мнению, окажет желанное действие. Но не успевают они выписать рецепт, как вмешиваются несколько доброхотов, которые, не отрицая опасности недуга, уверяют, что средство это для нашего больного сущий яд, грозящий смертью, и запрещают его принимать. Не стоит ли, однако, нашему больному, прежде чем последовать подобному совету, спросить советующих, могут ли они по крайней мере договориться друг с другом и назначить ему что-нибудь взамен? И если окажется, что в отличие от первых врачей между ними нет согласия на этот счет, не разумнее ли будет с его стороны испытать средство, получившее единодушное одобрение, нежели прислушиваться к тем, кто, не отрицая [c.247] необходимости скорейших мер, не знает, какие принять?

Таким больным – и тяжело больным – является в настоящий момент Америка. Она знает, что больна. Ее пользуют, постоянно и единодушно давая советы, врачеватели, коих она сама сознательно выбрала. Но другие остерегают ее против их советов, предрекая гибельные последствия. Отрицают ли сии наставники, что жизнь ее в опасности? Нет. Отрицают ли они необходимость скорейших и сильных мер? Отнюдь нет. Но есть ли среди этих советчиков, хотя бы между двумя из них, согласие насчет выдвигаемых возражений против прописанного средства или касательно того, каким другим его заменить? Послушаем же их самих. Один заявляет, что предлагаемую конституцию надобно отвергнуть, потому что она устанавливает не конфедерацию штатов, а лишь правление над отдельными личностями. Другой соглашается, что она и должна быть правлением над личностями в определенной степени, но ни в коем случае не в той, какая предлагается. Третий не возражает ни против правления над личностями, ни той степени, в какой это предлагается, но против отсутствия билля о правах. Четвертый признает: да, билль о правах необходим; но, на его взгляд, сей документ должен определять не личные права отдельных лиц, а права штатов как политических единиц. Пятый высказывает мнение, что билль о правах в любом виде – приложение излишнее и неуместное, и вообще весь проект был бы неприемлем, если бы не крайняя необходимость назначить время и место выборов. Недовольный из большого штата сетует на неразумное равенство представительства в сенате. Недовольный из малого штата в равной степени в голос негодует на опасное неравенство в палате представителей. Из одного края нас пугают непомерными расходами на ораву чиновников, нанятых обслуживать новое правительство. Из другого, а порою и того же, слышится истошный крик, что конгресс будет лишь тенью представительного собрания и правительство выглядело бы куда представительнее, если бы число его членов и расходы на него удвоили. Радетель отечества из штата, не заинтересованного ни во ввозе, ни в вывозе товаров, находит неопровержимые доводы против прямого налогообложения. Радетель отечества из штата [c.248] с большим ввозом и вывозом, напротив, почти в той же степени досадует на то, что все бремя налогов может лечь на потребителей. Один политик обнаруживает в конституции явный и резкий крен в сторону монархии. Другой в равной степени уверен, что она открывает дорогу аристократии. Третий не берется сказать, какая из этих двух форм возьмет верх, однако ясно видит, что непременно одна из них. Зато находится четвертый, который с не меньшей уверенностью утверждает: конституция ни в ту, ни в другую сторону не склоняется, но ее вес явно недостаточен, чтобы она стояла прямо и твердо против обратных ей тенденций. Еще одна группа противников конституции ведет речь о том, что законодательная, исполнительная и судебная власть в ней полностью перемешаны, а это противоречит всем принципам хорошего правления и всем необходимым мерам, обеспечивающим свободы. Пока это возражение носит расплывчатый и общий характер, оно многими принимается. Дадим каждому высказать свое, и вряд ли найдутся хотя бы двое, чьи мнения тут полностью совпадут. В глазах одного назначение должностных лиц совместно сенатом и президентом, тогда как эта ответственная функция как исполнительная принадлежит исключительно исполнительной власти, – порочная часть всей постройки. Другому кажется, что отстранение от сей обязанности палаты представителей, где само число членов уже могло бы служить должной защитой от продажности и пристрастности при таких назначениях, в равной степени дурно. Третий возглашает, что участие президента в назначениях, которые не могут не быть опасным орудием в руках носителя исполнительной власти, – непростительное нарушение самих основ приверженности к республиканской форме правления. Совершенно неприемлемой, согласно одним, является та часть уложения, которая возлагает процедуру импичмента на сенат, орган, облеченный законодательной и исполнительной властью, тогда как импичмент, несомненно, относится к судебной власти. Мы, возражают другие, полностью разделяем возражение по этой части проекта, но никак не можем согласиться, что, передав право импичмента судебной власти, вы тем самым исправите ошибку. Нас главным образом не удовлетворяет тот порядок вещей, который возникает из чересчур [c.249] обширных полномочий, предоставленных этой власти. Даже среди ревностных сторонников Государственного совета обнаруживаются самые непримиримые различия во мнениях касательно того, каким образом его нужно формировать. Один джентльмен требует, чтобы совет состоял из возможно малого числа членов, назначаемых самой многочисленной ветвью законодателей. Другой же предпочел бы, чтобы членов было больше, и полагает фундаментальным условием, чтобы их назначением занимался сам президент.