Федералист - Страница 13

Осознание ценности и выгод союза вынудило народ в самом начале войны создать федеральное правительство в интересах его сохранения и упрочения. Правительство было образовано, как только народ ощутил себя политической силой; даже раньше, когда наши жилища были охвачены огнем, многие граждане истекали кровью, а война и принесенные ею разрушения не оставляли времени для спокойных размышлений и серьезной подготовки, которые обычно предшествуют образованию мудрого и сбалансированного правительства для свободного народа. Нет ничего удивительного в том, что правительство, образованное в столь тяжкое время, на деле оказалось далеко не идеальным и не вполне отвечало цели, для которой было создано.

Наш просвещенный народ понял, в чем несовершенство правительства, и сожалеет о нем. Будучи не меньшими сторонниками союза, чем свободы, люди видели [c.35] опасность, которая грозила прежде всего союзу и лишь затем свободе; убедившись в том, что должным образом защитить союз и свободу можно, лишь создав более совершенное, чем прежде, федеральное правительство, они единодушно согласились созвать недавно прошедший конституционный конвент с тем, чтобы рассмотреть этот важный вопрос.

Трудная задача стояла перед конвентом, членами которого стали люди, пользовавшиеся доверием сограждан, причем многие из них уже были широко известны благодаря своему патриотизму и высоким нравственным качествам, проявленным во времена, когда умы и сердца людей подвергались тяжким испытаниям. В мирное время, когда их уже ничто не отвлекало, они посвятили многие месяцы обсуждению конституции, их спокойной ежедневной работе никто не мешал. Они не испытывали страха перед властями, на них не влияли никакие страсти, кроме любви к родине. Наконец, они подготовили и рекомендовали народу ставший плодом их совместных обсуждений и единодушно одобренный ими проект.

Признаем: проект этот именно рекомендован, а не навязан. Не забудем также, что нам рекомендуют не механически одобрить или механически отвергнуть его, а спокойно и честно рассмотреть, чего требуют важность и значимость предмета и чего он, безусловно, заслуживает. Однако (как было отмечено в предыдущем письме) при всей желательности этого трудно рассчитывать на то, что его рассмотрение и изучение будут проходить именно так. Прошлый опыт учит нас не слишком обольщаться надеждами. Еще не забылось, как чувство близкой опасности, для которого были все основания, заставило американцев созвать памятный Континентальный конгресс в 1774 году**. Конгресс рекомендовал избравшему его народу некоторые меры, мудрость которых была очевидна. Но в памяти еще свежи воспоминания о том, что вскоре появилось множество памфлетов и публикаций в еженедельных газетах, в которых эти самые меры критиковались. Многие правительственные чиновники, преследовавшие свои личные интересы, а также те, кто неверно оценивали последствия, или находились под влиянием прежних связей, или же стремились к целям, несовместимым с общественным [c.36] благом, – все они были неутомимы в попытках убедить народ отвергнуть продиктованные патриотическим чувством рекомендации конгресса. Многие были введены в заблуждение или сами обманулись, но подавляющее большинство рассудило здраво и теперь счастливо от сознания того, что поступило именно так.

Они сочли, что конгресс состоит из многих умнейших и опытнейших людей, которые, приехав из разных концов страны, принесли с собой и передали друг другу массу полезной информации. В течение времени, которое они провели вместе, они обсуждали вопрос о том, в чем подлинные интересы страны, и, естественно, должны были получить довольно точное об этом представление. Каждый из них заботился о свободе общества и его процветании, поэтому не только из чувства долга, но по велению совести они предлагали меры, которые по зрелом размышлении сочли действительно разумными и желательными.

Тогда эти и подобные соображения убедили народ довериться мудрости конгресса и согласиться с его решением. Он последовал рекомендациям конгресса, несмотря на различные ухищрения и попытки его разубедить и помешать осуществлению решения. Но если у всего народа было достаточно причин доверять конгрессу, большинство делегатов которого были мало известны и еще не проявили себя, то тем более у него причин сейчас уважать мнения и рекомендации конституционного конвента, ибо хорошо известно, что несколько самых видных делегатов того конгресса, впоследствии проявивших себя и снискавших заслуженное уважение благодаря патриотизму и талантам – а это люди весьма искушенные в политике, – являлись также и членами конституционного конвента, в работу которого они привнесли свои знания и опыт.

Стоит заметить, что делегаты не только первого, но и всех последующих конгрессов, равно как и недавно проходившего конституционного конвента, неизменно сходились с американским народом во мнении о том, что процветание Америки зависит от ее единства. Сохранение Союза и упрочение его были той великой целью, которую преследовал народ Америки, избирая конвент. Ту же цель преследует и проект, который конвент призвал принять. Какими же соображениями и [c.37] благими целями руководствуются те, кто в данный момент пытаются приуменьшить важность Союза? Почему нам говорят, что три-четыре конфедерации лучше одной? Я глубоко убежден, что мнение народа на сей счет было верным, что повсеместная и единодушная поддержка, которую он оказывает делу сохранения Союза, имеет под собой веские основания и объясняется благородными мотивами. Я попытаюсь подробнее остановиться на этом в следующих статьях. Те, кто поддерживают идею образования ряда отдельных конфедераций вместо предложенного настоящим конвентом проекта, возможно, предвидят, что отказ от него подвергнет Союз серьезной опасности. Возможность подобного исхода велика, и я искренне желаю, чтобы каждый добрый гражданин отчетливо понимал: когда Союз распадется, Америка с полным основанием может воскликнуть словами поэта: “ПРОЩАЙ, ПРОЩАЙ, ВСЕ МОЕ ВЕЛИЧЬЕ!”